а еще был город - я принимал его за одну из мирских констант.

он созерцал меня, как одну из своих частиц, как свой неразгаданный человеческий атрибут, как подвижный сборник баек, хлопот, болезней и странных слов. я запахивался в него, продевался жесткой домотканной ниткой, ощущая дикое счастье на грани мазохизма. он никогда со мной не заговаривал, но никогда не отвергал, и я любил это в нем. мы были странной парой.

вокруг стоял этот город, и знаешь, что мне казалось? что если он вдруг закончится и пустит финальные титры, я выпаду в матрицу. он был неделимым. он был постоянным. и я в нем ощущал себя так, словно ежесекундно прикасался к чему-то высшему - и я любил это в нем.

я был внутри города грязным, склочным, мелочным, я был щедрым, я был был чистым, я был веским, я был и существовал в нем, и с его высоты я был всяким. и он никогда не отворачивался от меня. и знаешь, что? да, я любил это в нем больше прочего.

он сырел, сох, он цвел и блестел стеклом, сыпался штукатуркой, звенел чьим-то расстроенным роялем, выл ветром ночью в моем окне - он тоже жил, этот город-с-ад. этот город, ведущий меня по холодным улицам, по мокрым, отполированным дождем пеноблокам, вдоль оград, крыш и людей разной степени износа. и, шагая даже бесцельно, но всегда выходя к воде, я ловил эту мысль на лету, эту странную мысль на периферии сознания: я был только тогда и жив, когда жил он.

вот я стою. вода рябью идет от мороси по водной глади залива, впереди меня - мир, сзади из-за плеча выглядывают шпили небесных игл; в наушниках не играет ничего, и звуки города доносятся до меня, как молитва.

полюби его, слышишь. как люблю его я - отчаянно и безотчетно.